[Предыдущая глава]
44 Кирилл Костин, ****** ** июня 2024 года, Москва
Манекены пытаются уйти за пределы закрытой зоны – команды Разметки на стенах коридора не дают им возможности подчиниться приказу охраны. И потому люди в штатском довольно жёстко укладывают безумцев на пол, оглушая ударами по голове.
Похоже, что они знают как поступать с людьми в подобном состоянии.
Мы же с Белкой стоим на коленях и держим руки сцепленными на затылке.
Алёна, так и не пришедшая в сознание после нашего “перелёта” лежит на полу у моих ног.
Там же валяется и жезл – применить его не было ну просто никакой возможности.
Не успел.
Люди в штатском подходят ближе, один из них извлекает откуда-то наручники и тянется к моим рукам.
- Сейчас – Белка говорит это слово на грани слышимости, не шевеля губами.
Мне непонятно, какое может быть “Сейчас” в такой ситуации – даже если считать, что стрелять в такой тесноте никто не будет, опасаясь попасть в своих. Соотношение сил - шестеро накачанных профи против одного спортсмена-любителя и одной хрупкой девчонки не оставляет нам никаких шансов.
Но у Белки – другое мнение по этому поводу.
Тёмный пластик наручников уже пытается защёлкнуть мою левую руку, но внезапный удар отбрасывает охранника на стену. И он медленно оседает вниз, потеряв сознание.
Тянусь к упавшему на пол жезлу – но раньше, чем я успеваю его схватить, на меня обрушивается удар резиновый дубинки – и я едва успеваю отклониться, приняв его на плечо вместо затылка.
Вставая, пытаюсь захватить руку нападающего и кинуть его через бедро.
В ответ меня начинают душить, заведя дубинку ниже подбородка.
Ещё несколько секунд – и мой соперник, получив удар по голове, падает на пол.
Я оглядываюсь вокруг и обнаруживаю, что противников у нас больше не осталось.
Охранники лежат безвольными и недвижными кучками тряпья в лужах крови. У двоих видно порванное горло.
Перевожу взгляд на Белку - красный, влажный на вид язык облизывает кровь с её губ, огибая длинные и острые на вид клыки.
Она пожимает плечами.
- Пойдём отсюда быстрее.
Убираю жезл в карман, поднимаю Алёну на руки и мы рысцою бежим в сторону выхода.
Больше по дороге нам не попадается ни одного человека.
Нет никого и в машине, которую мы обнаруживаем невдалеке от границы закрытой зоны.
Москва кажется вымершей – в ярких утренних лучах встающего солнца мы не видим ни прохожих, ни проезжающих автомобилей.
[Продолжение следует]
